Во время сражения русскими кораблями было выпущено по противнику свыше 18 тыс. снарядов, из них:
- с корабля «Императрица Мария» - 2180
- с корабля «Париж» - 3944
- с корабля «В. к. Константин» - 2602
- с корабля "Три святителя» - 1923
- с корабля «Ростислав» - 4962
- с корабля "Чесма» - 1539
- с фрегата «Кагул» - 483
- с фрегата «Кулевчи» - 260
- с пароходо-фрегата «Одесса» - 79
- с пароходо-фрегата «Крым» - 83
Шесть линейных кораблей, принявших на себя основную тяжесть сражения, сделали по противнику 588 выстрелов бомбами, гранатами и брандскугелями, 12 858 выстрелов ядрами и 2514 выстрелов ближней и дальней картечью.
Наибольшая скорострельность во время сражения был достигнута на корабле «Ростислав», где старшем артиллерийским офицером был поручик Антипенко. На «Ростиславе» из каждого орудия действовавшего борта было сделано от 76 до 130 выстрелов. На остальных кораблях из каждого орудия одного борта в среднем было сделано от 50 до 100 выстрелов.
По калибрам количество выпущенных по противнику снарядов с линейных кораблей распределялось следующим образом: из бомбическрх орудии было выпущено 12% снарядов, из 36-фунтовых орудий - 64%, из 24-фунтовые орудий - 24 %.
Повреждения русской артиллерии от огня неприятельской эскадры и береговых батарей были весьма незначительны: на кораблях Нахимова было подбито всего 13 орудий и разрушено 10 орудийных станков.
Общие потери личного состава на русских линейных кораблях, фрегатах и пароходо-фрегатах состояли из 38 убитых и 235 раненых. Более всего поредели команды кораблей «Императрица Мария» и «Ростислав», потери которых ранеными и убитыми составили 185 человек.
Таким образом, в итоге синопского сражения противник потерял 15 судов, и лишь одному пароходу удалось спастись бегством. Русская эскадра не потеряла ни одного корабля. Над Синопской бухтой гордо развевались русские флаги.
По окончании сражения вся русская эскадра в составе 11 вымпелов собралась в центре синопского рейда: шесть линейных кораблей, два фрегата, три пароходо-фрегата. Сразу же после битвы, когда отгремели мощные залпы русской артиллерии, от борта флагманского корабля "Императрица Мария» отвалила шлюпка. Один из мичманов эскадры был направлен адмиралом к городским властям Снинопа в качестве парламентера. Высадившись на турецком берегу с несколькими матросами, мичман направился в центр города.
Там, где еще час тому назад турецкие береговые батареи вели ожесточенный огонь по русским кораблям, царило полное запустение. Вдоль берега валялись десятки и сотни убитых турок, раздавались стоны раненых, едва успевших выбраться с погибших кораблей. "Мы видели у берега остатки и раскиданные обломки взорванных на воздух судов и среди них массу трупов. По мере нашего приближения живые турки, занятые разграблением убитых товарищей, покидают свою добычу и уползают с награбленным имуществом». В беспорядочном нагромождении лежали груды ядер; искалеченные и разбитые пушки, разрушенные укрепления,-такова была картина Синопа после сражения.
Русский парламентер должен был объявить портовому начальству, что русские корабли прекратили огонь и не будут обстреливать город. Но турецкие власти, пораженные небывалым разгромом своей эскадры, бросили на произвол судьбы раненых и поспешно бежали в горы, нимало не заботясь об участи Синопа, в котором начались пожары.
От горящих обломков турецких судов, взрывавшихся в непосредственной близости от берега, пожары в городе увеличивались. Восточный ветер приносил из бухты все новые и новые очаги огня, и яркие языки пламени быстро пожирали дома, портовые постройки, склады, казармы. «Взрыв фрегата «Фазли-Аллах» покрыл горящими обломками турецкий город, обнесенный древней зубчатой стеной; это произвело сильный пожар, который еще увеличился от взрыва корвета «Неджми-Фешан»: пожар продолжался во все время пребывания нашего в Синопе, никто не приходил тушить его, и ветер свободно переносил пламя от одною дома к другому».
В исходе 5-го часа на флагманском корабле взвился сигнал: адмирал приказывал осмотреть уцелевшие неприятельские суда, перевезти пленных и озаботиться о раненых. Шлюпки с вооруженными матросами направились к турецким фрегатам и корветам, приткнувшимся к берегу.
Матросы с пароходо-фрегата «Одесса» во главе с лейтенантом Кузминым-Короваевым подошли на катере к турецкому фрегату «Несими-Зефер». «Взойдя на фрегат всего с десятью матросами, лейтенант нашел на судне около 200 турок, человек 20 раненых и столько же убитых. Труп капитана лежал у дверей его каюты. Беспорядок и паника невольно приковывали к себе внимание: турки синели при своем багаже, разбросанном на батарейной палубе, порох был рассыпан по полу, крюйт-камера была отворена, а турки между тем курили...». Короваев тотчас же приказал прекратить куренье, закрыть крюйт-камеру и полить водой всю палубу. Одновременно с этим пленных перевозили на русские корабли, а раненых турок лейтенант решил отправить на берег под наблюдением доктора. «Отправляя людей, Короваев через переводчика объявил им, что здоровые под начальством доктора должны озабо-титься помещением своих раненых товарищей в городской госпиталь. Восторгу турок не было предела. Все кинулись целовать руки русского лейтенанта...».
| 
